Неточные совпадения
Шли долго ли, коротко ли,
Шли близко ли, далеко ли,
Вот наконец и Клин.
Селенье незавидное:
Что ни изба — с подпоркою,
Как нищий с костылем,
А с крыш солома скормлена
Скоту. Стоят, как остовы,
Убогие дома.
Ненастной, поздней осенью
Так смотрят гнезда галочьи,
Когда галчата вылетят
И ветер
придорожныеБерезы обнажит…
Народ
в полях — работает.
Заметив за селением
Усадьбу на пригорочке,
Пошли пока — глядеть.
Тит освободил место, и Левин пошел за ним. Трава была низкая,
придорожная, и Левин, давно не косивший и смущенный обращенными на себя взглядами,
в первые минуты косил дурно, хотя и махал сильно. Сзади его послышались голоса...
Как нарочно, мужички встречались все обтерханные, на плохих клячонках; как нищие
в лохмотьях, стояли
придорожные ракиты с ободранною корой и обломанными ветвями; исхудалые, шершавые, словно обглоданные, коровы жадно щипали траву по канавам.
Посмотрев, как хлопотливо порхают
в придорожном кустарнике овсянки, он
в сотый раз подумал: с детства, дома и
в школе, потом —
в университете его начиняли массой ненужных, обременительных знаний, идей, потом он прочитал множество книг и вот не может найти себя
в паутине насильно воспринятого чужого…
«Плачет. Плачет», — повторял Клим про себя. Это было неожиданно, непонятно и удивляло его до немоты. Такой восторженный крикун, неутомимый спорщик и мастер смеяться, крепкий, красивый парень, похожий на удалого деревенского гармониста, всхлипывает, как женщина, у
придорожной канавы, под уродливым деревом, на глазах бесконечно идущих черных людей с папиросками
в зубах. Кто-то мохнатый, остановясь на секунду за маленькой нуждой, присмотрелся к Маракуеву и весело крикнул...
Из
придорожной травы, покрытой мелкой пылью, то и дело взлетали, как ракеты, маленькие птички и быстро исчезали
в воздушном пространстве.
Солнце склонялось к закату, а наша «тройка» все еще устало месила пыль по проселкам, окруженная зноем и оводами. Казалось, мы толчемся на одном месте. Некованые копыта мягко шлепали по земле; темнело, где-нибудь на дальнем болоте гудел «бугай»,
в придорожной ржи сонно ударял перепел, и нетопыри пролетали над головами, внезапно появляясь и исчезая
в сумерках.
Тихо шепчутся березы над могилами кладбища, да ветер волнует хлеба на нивах и звенит унылою, бесконечною песней
в проволоках
придорожного телеграфа.
Иван Онуфрич весь синь от злости; губы его дрожат; но он сознает, что есть-таки
в мире сила, которую даже его бесспорное и неотразимое величие сломить не может! Все он себе покорил, даже желудок усовершенствовал, а
придорожного мужика покорить не мог!
Придорожные грабители Н.И. Пастухова никогда не трогали потому, что и по костюму видно, что денег у такого прохожего не предвидится, да, кроме того, он их то папироской угостит, то, захватив с собой бутылку водки на дачу, разопьет с ними где-нибудь
в канаве.
Было скучно.
В густой листве
придорожных берез шевелились порой какие-то вздохи, а из села, колокольня которого осталась позади, за холмом, слышался редкий, надтреснутый звон.
С чугунной земли встают избы
придорожных деревень, подкатываются под ноги сердитые, голодные собаки, сторож бьет
в било и пугливо кричит...
К сумеркам он отшагал и остальные тридцать пять верст и, увидев кресты городских церквей, сел на отвале
придорожной канавы и впервые с выхода своего задумал попитаться: он достал перенедельничавшие у него
в кармане лепешки и, сложив их одна с другою исподними корками, начал уплетать с сугубым аппетитом, но все-таки не доел их и, сунув опять
в тот же карман, пошел
в город. Ночевал он у знакомых семинаристов, а на другой день рано утром пришел к Туганову, велел о себе доложить и сел на коник
в передней.
Двор этого отличнейшего человека был всего
в двух шагах от станции, и не успел Борис скомандовать: «к Петру Ивановичу», как экипаж наш свернул с шоссе налево, прокатил по небольшому мостику через
придорожную канаву и, проползя несколько шагов по жидкой грязи, застучал по бревенчатому помосту под темными сараями крытого двора.
— Борис по этому поводу пустился
в бесконечные рассказы о том, что
придорожному человеку, а тем более дворнику никогда верить нельзя, будь он хоть самый честнейший человек, ибо на больших дорогах…
— Хороших дел не нужно бояться… Ты смотришь на брак с земными мыслями, забывая, что
в этом мире мы временные гости, как путники
в придорожной гостинице.
Но я отмахнулся и пошел по платформе. Из мглы выступали очертания поезда, и
в рельсах начинало переливаться что-то тоненьким металлическим клокотанием… Я почти выбежал на холмик и вошел
в аллею. Поезд прошумел и затих… Вскоре послышался его свисток с ближайшего полустанка.
В это время я сидел на мокром откосе
придорожной канавы и не помнил, как я сел, и сколько времени сидел, и как поднялся. Зубы мои стучали. Мне показалось, что внутри у меня холодно от вчерашнего железного скрежета.
Как это можно? — неистово загудел он, как
придорожный в поле столб, на который с размаху налетел бурный ветер.
В голосе Колесникова что-то ухнуло — точно с большой высоты оборвался камень и покатился, прыгая по склону. Замолчали. Саша старался шагать осторожно и неслышно, чтобы не мешать; и когда смотрел на свои двигающиеся ноги, ему казалось, что они коротки и обрезаны по щиколотку: въелась
в сапоги
придорожная известковая пыль и делала невидимыми.
Мотоцикл простучал двадцать верст, отделявших станцию от совхоза,
в четверть часа (Рокк шел всю ночь, то и дело прячась,
в припадках смертного страха,
в придорожную траву), и, когда солнце начало значительно припекать, на пригорке, под которым вилась речка Топь, глянул сахарный с колоннами дворец
в зелени.
И вот, когда наступила ночь и луна поднялась над Силоамом, перемешав синюю белизну его домов с черной синевой теней и с матовой зеленью деревьев, встала Суламифь с своего бедного ложа из козьей шерсти и прислушалась. Все было тихо
в доме. Сестра ровно дышала у стены, на полу. Только снаружи,
в придорожных кустах, сухо и страстно кричали цикады, и кровь толчками шумела
в ушах. Решетка окна, вырисованная лунным светом, четко и косо лежала на полу.
В воздухе днем было скорее жарко, чем холодно, и дикие голуби, спугнутые нашим колокольчиком с еще обнаженных
придорожных ракит, с плеском улетали вперед и снова садились на деревья.
При звуке его сухого голоса она, с удивлением, взглянула
в лицо ему и стала молча, внимательно слушать его суровые, почти карающие слова. Он доказывал ей, как развращает ум эта, излюбленная ею, литература, искажающая действительность, чуждая облагораживающих идей, равнодушная к печальной правде жизни, к желаниям и мукам людей. Голос его резко звучал
в тишине леса, и часто
в придорожных ветвях раздавался тревожный шорох — кто-то прятался там.
В придорожных канавах росла мягкая травка, на которой можно было не без приятности провести часы ожидания.
Что бы и кто бы ни встретился по дороге: хохол
в широких белых шароварах, лениво идущий рядом с парой сивых круторогих волов,
придорожная корчма, еврейская «балагула», бархатное поле, распаханное под озими, — все вызывает его пытливые вопросы и замечания, дышащие то глубоким, почти философским пониманием простой обыденной жизни, то резким сарказмом, то неудержимым потоком веселья…
Ну, думаем себе, может быть у них это так только
в хуторах
придорожных: тут всегда народ бывает похуже; а вот придем
в город, там изменится. Не могли же поляки совсем без основания нас уверять, что здесь хороши и куконы! Где они, эти куконы? Посмотрим.
Это было несколько дней назад, на дороге между двумя станками. Был серый, неприятный день с холодным пасмурным небом и пронизывающим ветром, наметавшим кое-где сугробы сухого снега и свистевшим
в обнаженных
придорожных кустах и деревьях. Мы ехали с раннего утра и уже устали от холода, пустынного ветра и пестрого мелькания снежных пятен и обнаженных скал.
В придорожную грязь и сырость?
Да, бывает и это, хотя не так часто, как рассказывают, и притом более
в городах и
придорожных или торговых селах [, имеющих много случаев позаимствоваться моралью от высших классов общества].
— Она моя невеста… Ага-наиб, не беспокойся за дочь! — обернулся он
в сторону моего дедушки, — Гуль-Гуль будет счастлива с Керимом. — И, дав шпоры коню, он умчался прочь от сакли наиба по узкой тропинке, ежеминутно рискуя сверзиться
в бездну или разбить голову о
придорожные скалы.
Зато никогда
в жизни не видал я такого множества дичи. Я вижу, как дикие утки ходят по полю, как плавают они
в лужах и
придорожных канавах, как вспархивают почти у самого возка и лениво летят
в березняк. Среди тишины вдруг раздается знакомый мелодический звук, глядишь вверх и видишь невысоко над головой пару журавлей, и почему-то становится грустно. Вот пролетели дикие гуси, пронеслась вереница белых как снег, красивых лебедей… Стонут всюду кулики, плачут чайки…
— Потому, что у него натура похожа на
придорожную землю
в притче: он ее любит, и теперь он ее может любить как недосягаемое и прекрасное; но если бы она была его, он начал бы сожалеть о выгодах, приобретаемых его нынешней женитьбой.
В выбоинах, поросших травой,
в придорожных рвах и канавах — всюду лужи и ручьи.
За стойкой, на маленькой лавке, сидел сам владелец этого
придорожного кабака, известный
в окрестности под именем дяди Тимохи.
Таких крестов не встречается нигде чаще, чем
в Сибири. Они попадаются и около почтовых трактов, и близ проселочных дорог, и совсем
в стороне от дороги, и служат немыми свидетелями совершившихся
в этой «стране изгнания» уголовных драм,
придорожных убийств и разбоев.
Шайка была еще нужна ему от
Придорожной станции, чтобы конвоировать его воеводскую особу, рисковавшую пробираясь без прикрытия, быть схваченной и связанной толпой крестьян; впрочем, теперь недалеко был фольварк, где Оскерко назначил ему свидание, чтобы безопасно и без возбуждения подозрения выпроводить его на почтовых: шоссе было близехонько, можно было снова Топору преобразоваться
в капитана Величко.
— Чего вы хотите от меня, разбойники
придорожные? Я
в чужой земле, без защиты.
Выйдя на почтовую дорогу из Могилёва
в Чериков, шайка на станции
Придорожной захватила двух проезжавших офицеров и почтовых лошадей, и с бодрым духом и польскими песнями пустилась далее; но тут воевода получил отчаянные вести от лекаря Михаила Оскерко, жившего
в Могилёве, как самом удобном месте, при администрации наводненной поляками, для получения и передачи кратчайшим путем сведений от обеих сторон.
— Слушай, отец: я царь и дело трудное — править большим государством; быть милостивым — вредно для государства, быть строгим — повелевает долг царя, но строгость точно камень лежит на моем сердце. Вот и сегодня,
в годовщину моего венчания на царство, вместе с
придорожными татями погиб на виселице сын изменника Воротынского, — неповинен он был еще по делам, но лишь по рождению. Правильно ли поступил я, пресекши молодую жизнь сына крамольника, дабы он не угодил
в отца, друга Курбского?
Кудрявая борода, смуглое лицо, кушак, кованный из чугунных колец, на котором висели заржавленные ножны, — ножом же он шаркал по брусу, — лежавшая подле него рогатина — все это показывало
в нем если не хозяина сего места, то достойного его жильца, обыкновенно называемого «
придорожным удальцом».
— А ништо, пусть сочтут!.. Пошто мне и жить
в такие времена, когда святых людей отдают на поругание извергам, на истерзание псам
придорожным.
Кудрявая борода, смуглое лицо, кушак, кованный из чугунных колец, на котором висели заржавленные ножны, — ножом же он шаркал по бруску, — лежавшая подле него рогатина — все это показывало
в нем, если не хозяина сего места, то достойного его жильца, обыкновенно называемого «
придорожным удальцом».
О. Василий упал
в трех верстах от села, посередине широкой и торной дороги. Упал он ничком, костлявым лицом
в придорожную серую пыль, измолотую колесами, истолченную ногами людей и животных. И
в своей позе сохранил он стремительность бега; бледные мертвые руки тянулись вперед, нога подвернулась под тело, другая,
в старом стоптанном сапоге с пробитой подошвой, длинная, прямая, жилистая, откинулась назад напряженно и прямо — как будто и мертвый продолжал он бежать.